Исторический

Салтыков-Щедрин умирал тяжело, но к нему постоянно шёл поток посетителей. Услыхав появление очередного визитёра, Михаил Евграфович кричал прислуге из своей комнаты:

"Занят, скажите, что умирает!"

Однажды на дне рождения у Эстер Маркиш (Фиры), вдовы расстрелянного поэта Переца Маркиша, Евтушенко посадили рядом с какой-то одетой во всё чёрное старухой.
Евтушенко, как обычно за столом, выпивал и поддерживал довольно пошлый разговор, не обращая на соседку никакого внимания — он решил, что это какая-нибудь провинциальная родственница Фиры. Вскоре старуха встала из-за стола и ушла.
Фира поинтересовалась:

"О чём вы говорили с Анной Андреевной? Я ведь вас нарочно посадила рядом..."

Евтушенко побледнел, протрезвел и тупо переспросил:

"С какой Анной Андреевной?"

Фира спокойно пояснила:

"Как с какой? С Ахматовой..."

Возможно, что именно таким образом не сложились отношения Ахматовой и Евтушенко.

Барон фон Пёлльниц провёл довольно бурную и полную приключений жизнь. Он был родом из Тюрингии и пользовался покровительством и доверием прусского короля Фридриха Вильгельма I. Однако сын последнего, король Фридрих II, хоть и дал Пёлльницу место обер-церемониймейстера, но относился к барону пренебрежительно и часто грубо подшучивал над ним.
Пёлльниц решил, что причиной подобного отношения короля является его католическое вероисповедание и стал протестантом. Отношение короля к Пёлльницу не переменилось.
Тогда барон фон Пёлльниц лично обратился к королю Фридриху II и пожаловался на свою бедность.
Фридрих II добродушно ответил просителю:

"Я рад бы помочь вам, но не могу. Вы сами знаете, как нуждается государство; знаете, что едва достает мне денег на издержки, и то не иначе как со строжайшей бережливостью. Если б вы, не переменив веры, были по прежнему католиком, я мог бы определить вам какой-нибудь прибыльный каноникат; но сделавшись реформатором, вы избрали для себя исповедание, беднейшее всех прочих, а меня лишили способов быть вам полезным. Искренно признаюсь, что мне очень жаль этого".

После такого увещевания барон в этим же вечером торжественно возвратился к прежней вере, тем более, что оставалось одно довольно прибыльное местечко.
На следующий день фон Пёлльниц опять обратился к королю, сообщив, что он последовал совету Его Величества и надеется на его благосклонность.
Фридрих II с деланой досадой воскликнул:

"Как досадно, что вы не предупредили! Сегодня поутру я отдал каноникат другому. Это несносно! Однако ж я не мог предвидеть, что вы так скоро перемените веру. Право не знаю, чем бы наградить вас... А! Теперь только я вспомнил, что есть еще одно свободное место иудейского раввина при синагоге; сделайтесь жидом и вы непременно получите его".

После этой беседы огорчённый фон Пёльниц сказал, что он скорее согласится служить свиньям, чем пруссакам.
Умер барон в нищете и долгах.

Барон Карл Людвиг Вильгельм фон Пёлльниц (1692-1775) — прусский полковник и придворный.

В 2004 году министром природных ресурсов России был назначен Юрий Трутнев. Через 3 года доля вклада Минприроды в бюджет страны возросла примерно с 30% до 54 (точных цифр не помню, приблизительно, для понимания ситуации).
В первую очередь не за счёт роста цен на нефть, а за счёт того, что он отменил все конкурсы на месторождения, когда побеждал самый «красивый» проект, заменив их на прямые аукционы - кто больше в бюджет страны заплатил, тот и победитель.
Средняя стоимость месторождения возросла в 18 раз, несмотря на все заявления предыдущего руководства, что «вот и так уже цена предельная для бизнеса».
Одна из первых поездок нового министра была в Сибирь, «Сургутнефтегаз».
Прилетели, привезли их в управление, диспетчерский зал. Начальник смены в костюме, галстуке, неразношеных только что купленных ботинках отчитался-отрапортовал. Высокий гость предлагает поехать на буровую. Поехали.
На буровой тоже какой-то начальник в костюме и галстуке, новой каске и фирменной куртке бодро что-то рассказал.
Трутнев, глядя на работающую установку задаёт ему вопрос, что-то типа с какого горизонта при какой компрессии идёт дОбыча. (Я ни разу не нефтяник, даже слов таких не знаю).
Слегка охреневший начальник мнётся, ему на помощь тут же подгоняют мастера в резиновых сапогах, засаленой куртке и покоцаной каске, который бойко беседует с министром.
Заподозривший что-то Богданов, совладелец и президент «Сургутнефтегаза», тихо спрашивает у пресс-секретаря министра, а какое образование у Трутнева?
- Горный инженер, а начинал разнорабочим на буровой.
- Ой, б.яяяя...., - обескуражено стонет Богданов, уже понимая, что сейчас ему, улыбаясь, выскажет министр.

Один из придворных подал императору жалобу на офицера, который похитил его дочь и тайно обвенчался с ней против воли родителей. Николай I поставил на жалобе обиженного родителя такую резолюцию: «Офицера разжаловать, брак аннулировать, дочь вернуть отцу, считать девицей»

Оренбургский военный губернатор князь Г.С. Волконский в 1817 году запросился в отставку по состоянию здоровья, и перед отъездом сделал смотр своему башкиро-мещерякскому войску.
К строю служивых старый генерал обратился запросто:

"Прощайте, ребята! Я послужил с вами довольно. Теперь Царь меня к себе требует".

Простые башкиры наивно и простодушно отвечали:

"Ну, прощай, бачка, Ваше Сиятельство! Что же, пора, пора! Стара стала, глупа стала, ум кончал!"

Князь Григорий Семёнович Волконский (1742-1824) — действительный тайный советник 1797; генерал от кавалерии 1805; Оренбургский военный губернатор 1803-1817.

Когда Марлен Дитрих приехала в Советский Союз ее спросили: "Что бы вы хотели увидеть в Москве? Кремль, Большой театр, мавзолей?" И эта недоступная богиня вдруг тихо ответила: "Я бы хотела увидеть советского писателя Константина Паустовского. Это моя мечта много лет!" Сказать, что присутствующие были ошарашены, - значит не сказать ничего. Мировая звезда - и какой-то Паустовский?! Что за бред?! Но всех - на ноги! И к вечеру Паустовского, уже тяжелобольного, наконец, разыскали.
То, что произошло тогда на концерте, стало легендой. На сцену вышел, чуть пошатываясь, старик. И тут мировая звезда, подруга Ремарка и Хемингуэя, - вдруг, не сказав ни слова, опустилась перед ним на колени в своем вечернем платье, расшитом камнями. Платье было узким, нитки стали лопаться и камни посыпались по сцене. А она поцеловала его руку, а потом прижала к своему лицу, залитому абсолютно не киношными слезами. И весь большой зал сначала замер, а потом вдруг - медленно, неуверенно, оглядываясь, как бы стыдясь чего-то! - начал вставать. И буквально взорвался аплодисментами.
А потом, когда Паустовского усадили в кресло и зал, отбив ладони, затих, Марлен Дитрих тихо объяснила, что самым большим литературным событием в своей жизни считает рассказ Константина Паустовского "Телеграмма", который она случайно прочитала в переводе в каком-то немецком сборнике. "С тех пор я чувствовала некий долг - поцеловать руку писателя, который это написал. И вот - сбылось! Я счастлива, что я успела это сделать. Спасибо!"