Исторический

Однажды к Плевако попало дело по поводу убийства одним мужиком своей бабы. На суд Плевако пришел как обычно, спокойный и уверенный в успехе, причeм безо всяких бумаг и шпаргалок. И вот, когда дошла очередь до защиты, Плевако встал и произнес:- Господа присяжные заседатели!В зале начал стихать шум. Плевако опять:- Господа присяжные заседатели!В зале наступила мертвая тишина. Адвокат снова:- Господа присяжные заседатели!В зале прошел небольшой шорох, но речь не начиналась. Опять:- Господа присяжные заседатели!Тут в зале прокатился недовольный гул заждавшегося долгожданного зрелища народа. А Плевако снова:- Господа присяжные заседатели!Тут уже зал взорвался возмущением, воспринимая все как издевательство над почтенной публикой. А с трибуны снова:- Господа присяжные заседатели!Началось что-то невообразимое. Зал ревел вместе с судьей, прокурором и заседателями. И вот, наконец, Плевако поднял руку, призывая народ успокоиться.- Ну вот, господа, вы не выдержали и 15 минут моего эксперимента. А каково было этому несчастному мужику слушать 15 лет несправедливые попреки и раздраженное зудение своей сварливой бабы по каждому ничтожному пустяку?!Зал оцепенел, потом разразился восхищенными аплодисментами.Мужика оправдали.

Однажды Томас Бьюкен (1750-1823), 1-й барон Эрскин, зашёл в гости к известному адвокату Джону Рэмси Бальфуру (1739-1813) и застал его лежащим на диване с перевязанной ногой.Следует заметить, что в своих выступлениях Бальфур пользовался исключительно высоким стилем, который с трудом поддаётся переводу на русский язык.Эрскин спросил: "Что с тобой случилось?"Бальфур вздохнул и в высоком стиле начал излагать причину своих несчастий: "Увы! Прогуливаясь в романтическом саду моего брата, любовался я красотами природы соседственного поля, где златые класы наклоняли выи под тяжким бременем изобилия глав своих. Желая насладиться чистейшим ароматом, вздумал я перелезть через забор. Достигая вершины оного, и будучи близок к цели желаний своих, я нечаянно упал – и вот следствие сей вольтижировки".Эрскин на это только улыбнулся: "Благодари Бога, что забор не был так высок, как твой стиль: тогда бы ты точно сломал себе шею".

Рассказывают, что во время игры Роберт Фишер требовал абсолютной тишины в зале и болезненно реагировал на малейший шорох.В самой первой партии поединка с Борисом Спасским в Рейкьявике 11 июля 1972 года он внезапно оторвал взгляд от доски и недовольно крикнул: - Девочка в двенадцатом ряду, немедленно прекрати сосать леденцы! - Да я всего-то третий взяла! - попыталась оправдаться юная исландская шахматистка Астрид Беерндоттир. - Не третий, а седьмой, маленькая лгунья! Думаешь, я не считаю?! - возразил Фишер.