Байки

Многие пассажиры чаек невзлюбили, но особенную нелюбовь к ним питал, как выяснилось, боцман. И вот однажды ранним утром, когда уже почти рассвело, но пассажиры еще спали по своим каютам, решил он шугануть этих в конец обнаглевших птиц, в видом хозяев расхаживающих по палубе. Сделать он это хотел с помощью громкой связи, поскольку утро выдалось весьма прохладным. Включает он тумблер, да только не тот, перепутал слегонца громкую связь по верхней палубе и в каютах.

И вот представьте, раннее утро, корабль, мерно покачивающийся на волнах, вы лежите в удобной каюте в теплой постели и вдруг над ухом раздается громкий скрежет, способный и мертвого разбудить, а потом звучит злорадный голос боцмана:
- Ну что, с#ки, завертели головами?

Преамбула: Мой дед служил в красной армии с 1924 года, пришел, как положено, в красных революционных шароварах по путевке комсомола. Потом была Испания, Монголия, Финская, майский 1941 года выпуск академии Фрунзе, а потом выход из окружения от Бреста до Смоленска, но со знаменем полка и начальником первого отдела. В общем, тертый был человеки осторожный, в офицерской шинели по окопам не ходил, и главным оружием была палка, чтобы бойцов в атаку выгонять (как в фильме про генерала Горбатова).

Амбула: Уж каким образом бабушка пробиралась к нему на фронт история умалчивает. Видимо прослышала она про засилие ППЖ (походно полевых жен) и старалась его навещать, хотя дед ходоком не был.

И вот в один из приездов пошли они гулять в лесок…. Хорошо, весна, птички поют, и вдруг дед видит кучку говна, потом внимательно его осмотрев он говорит: «Пойдем Валя отсюда и бегом» Она ему: «Андрей! Ты что? Я к тебе приехала, а ты тут говно разглядываешь и его боишься». На что дед резонно заметил: «Знаю, что мои солдаты жрут, и как они с..т, так что бегом».

Посланная рота автоматчиков обнаружила и уничтожила немецких диверсантов в том леске. История эта по всему фронту потом ходила.

P.S. А дед так и не уберегся, освободил без приказа лагерь военнопленных английских летчиков, за что получил английский крест на шею, а потом вызов на Лубянку и вон из армии. И крест тот в Москву-реку выкинул, а надевал-то его всего один раз в театр. Бабушка уговорила, мол, красивый.

Все началось с того, что тесть моего брата начал готовиться к смерти. Как он считал, по весьма обоснованным причинам. Годы уже не те – за полтинник перевалило. Времена смутные – начало девяностых. Кто в товремя в России жил, помнят. Ну и не перспективное финансовое положение тоже. В общем, все к одному. А хотелось, когда эта с косой придет, чтобы все по-человечески, без эксцессов. Прикупил гробик – по размеру и учетом физиологических изменений. Памятник, заказал, правда пока без даты смерти, но зато с фоткой и именем и фамилией выгравированными красивым каллиграфическим шрифтом. Свез это все в сарай на дачу и оставил до худших времен. Чуть не написал до лучших.

Через год решил проверить инвентарь, ну и пыль стряхнуть. Громче мата никто и не слышал. Если и шла в тот момент за ним смерть, явно на полпути развернулась. Ну, а что? Гроб повело, и он в шести местах дал трещину, а гранитная крошка с памятника покинула свою форму, чем напрочь изуродовала и шрифт и фотографию. Сначала он ринулся вритуальное бюро, где ему этот товар впарили. Устроил там скандал, но два добрых молодца быстренько вывели его под белы рученьки на улицу и тыкая кулаками в спину, объяснили, что гроб надо было хранить не в сарае, а в земле – как-то предписано инструкцией.

Тесть брата урок учел и прежде чем разбираться из-за памятника, подобрал кой-какую литературу – что где и как хранится должно. Вчитался, разобрался с технологиями и сказал – я сделаю все сам. Вот же упертый мужик. Работа закипела. Дача превратилась в столярный цех. Дощечка к дощечке, все отполировано и подогнано своими руками. Гроб получился такой, что тесть на досуге в него частенько ложился и отдыхал. Дальше был памятник. Монументальный. Технологию тесть видимо упер у японцев. Они доты с дзотами мастаки были строить еще до второй мировой. Первую заготовку испытывал кувалдой – расплющил напрочь, а памятнику хоть бы хны.

И видно своим громыханием, опять спугнул косую. Она в той деревне, где дача была, вообще-то частенько ошивалась, а тут не дошла, заглянула к соседям. Прибежала кума, типа кум помер, продай гроб. Чем уж она его убеждала, незнаю. Но отдал задаром, по-родственному. В горе ведь помогать надо. Кума хоронили, вся деревня с гроба глаз не спускала. Помянуть не успели, а у тестя у калитки очередь. В деревне-то почитай одни старики со старухами остались, то-то костлявой приволье. Разве откажешь – своим.

Делал за копейки, чтоб на материал хватало. Но как его подставили, помнил. И между делом резьбой научился покрывать, в лакировке стал мастак. Не гробы, а шедевры. Короче, через какое-то время к нему братки из райцентра подвалили. Не, не мзду требовать. Одного из ихних завалили. Заплатили за гроб баксами, не торгуясь. Ну и пошло поехало, все ведь помнят, сколько тогда братвы было. А сколько осталось? Так это я к чему? Тесть-то этот до сих пор живой. Свой ритуальный цех у него. Каждый день почитай себе новый гроб делает, все краше и краше. Да только не берет его костлявая, может у них контракт?